Гречанинов Александр Тихонович

Александр Тихонович Гречанинов родился в Москве 25 октября 1864 года. Он один из первых крупных русских музыкантов, пришедших в искусство из городских "низов". По его собственным словам, он впервые увидел фортепиано в возрасте четырнадцати лет. Он сам подготовился к поступлению в Московскую консерваторию. До четырнадцати лет мальчик слышал только оркестрион и гитару, а ранее всего - церковное пение и народные городские романсы.

"Родители мои были музыкальны от природы, - писал Гречанинов в автобиографии, книге "Моя жизнь". - Мать пела не народные здоровые песни, а сентиментальные мещанские романсы вроде "Над серебряной рекой, на златом песочке" или "Под вечер осенью ненастной" и т. п. У отца репертуар был получше. Он часто, когда бывал дома, любил петь церковные песни, "дьячил", как выражалась мать. По субботам всенощная, по воскресеньям ранняя обедня были обязательны не только для них, но и для нас, детей, когда мы стали подрастать. Я пел в гимназическом церковном хоре и даже был солистом. Потом я стал петь и в церкви на клиросе (в нашем приходе был любительский хор). Тогда дома появился еще дьячок-гимназист, и мы с отцом распевали церковные песни уже на два голоса".

Скопив денег на покупку гитары, мальчик научился подбирать аккомпанемент к романсам, а первое, что он подобрал на фортепиано, когда получил к нему доступ, была ектенья. В цитированном фрагменте воспоминаний примечательно скептическое отношение к репертуару матери, но именно романсы (хотя, конечно, в рафинированной, "салонной" ее форме) и церковные песнопения стали первыми жанрами, в которых композитор испробовал свои силы, а впоследствии самыми популярными жанрами его творчества.

Поскольку Гречанинову пришлось весь путь в искусство проходить самому, преодолевая сопротивление близких и самостоятельно обеспечивая свое существование, ученический период у него сильно затянулся. Консерваторию он окончил почти в двадцать девять лет; зато успел поучиться и в Москве - у Танеева, Аренского, Сафонова, и в Петербурге у Римского-Корсакова, в чьем классе композиции Гречанинов провел три года - с 1890 по 1893-й. Еще в Москве, в классе Танеева, были написаны пять романсов, которые потом приобрели широкую известность, особенно лермонтовская "Колыбельная", так что даже в статьях, посвященных 80-летию или 90-летию композитора, его именовали "автором знаменитой "Колыбельной". Тогда же появилась и первая - несохранившаяся - "Херувимская песня". С Римским-Корсаковым у Гречанинова сложились хорошие, дружеские отношения, но "любимым учеником" Николая Андреевича Гречанинов никогда не был. Сам же он восхищался Римским-Корсаковым беспредельно, тонко оценивал новые произведения учителя и обижался на него за некоторую холодность, которую пытался объяснить тем, что в Петербурге он, Гречанинов, не свой.

Помимо романсов и экзаменационной кантаты "Самсон", в петербургские годы (а Гречанинов оставался в этом городе еще два года после окончания консерватории) были написаны Первый квартет, получивший Беляевскую премию, Первая симфония, исполненная в Русских симфонических концертах под управлением Римского-Корсакова, и несколько очень удачных светских хоров.

Однако постоянной профессиональной работы в Петербурге для Гречанинова не нашлось, и он решил вернуться в Москву: тут у него появилась хорошая частная педагогическая практика со взрослыми и с детьми; вскоре Гречанинов начал преподавать теорию музыки в школе сестер Гнесиных и успешно сотрудничал там с детским хоровым классом; руководил он также детским хором в школе Т.Л. Беркман. Для детей Гречанинов сочинил массу высококачественной фортепианной и хоровой музыки, вплоть до опер; большей частью она основана на народных песенных темах и написана на народные тексты (сборники "Аи, дуду!", "Петушок", "Пчелка", quot;Жаворонок", "Курочка рябка", "Ладушки" и т. д.). Исследователи справедливо указывают, что в этой области он успешно продолжил начинания Лядова.

В самом начале московского периода Гречанинов начал писать церковную музыку - практически одновременно с А.Д. Кастальским, и очень скоро оба они стали ведущими авторами нового направления. Интересными подробностями о начале музыкального содружества композитора с Синодальным хором поделился А. В. Никольский: "В Синодальном хоре он (А. Т. Гречанинов) дебютировал своей Литургией № 1, которая по настоянию Степана Васильевича (Смоленского) была разучена хором по рукописи и затем исполнена в закрытом концерте для приглашенных лиц. Несомненно, в период репетирования у автора происходили частые разговоры и со Степаном Васильевичем, и с В. С. Орловым, А. Д. Кастальским и другими. В чем они состояли, нетрудно догадаться, так как вслед за Литургией, написанной на началах строгой гармонии, появились в программе Синодального хора и "Воскликните",и "Свете тихий",и "Хвалите",и прочее из первых духовных композиций г. Гречанинова. Известно, что эти сочинения от начала до конца русские, в них "Русью пахнет";и сверх того в них слышатся отголоски древних напевов в свободной, смелой и интереснейшей обработке". Под влиянием идей С. В. Смоленского и под впечатлением от концертов Синодального хора у Гречанинова сложилась собственная эстетическая позиция, отличавшаяся глубоким интересом к древнерусским распевам, сознанием необходимости "вернуться к древнему славянскому песнопению, понять, полюбить и радоваться ему, как своему близкому, родному". И если в Литургии № 1 (op.13) черты "нового" церковного стиля еще не заметны, то в написанных годом позже Двух хорах ор. 19 ("Волною морскою", "Воскликните Господеви") они более чем явны. Тогда же, в первые годы развития этого направления, Гречанинов выступил в печати со статьей "О духе церковных песнопений", которая наделала немало шума и стала как бы манифестом новой школы. К 1910 году Гречанинов как автор церковных композиций был очень популярен в России.

Особенно характерны его отдельные песнопения, из которых некоторые представляют собой переложения-обработки уставных напевов русской церкви для хора, но большая часть его духовно-музыкальных произведений является свободными сочинениями. Как в своих обработках распевных мелодий, так и в своих свободных духовно-музыкальных сочинениях Гречанинов нередко применяет обороты и приемы, подсказанные народными песнями. Но иногда он не чуждается приблизиться к условным формам хоровой фактуры в стиле духовно-музыкальных произведений П.И.Чайковского. Наиболее характерной в этом отношении является его первая литургия, опус 13 (1897 г.), в которой он как бы за образец берет литургию Чайковского, опус 41. Самостоятельна его вторая литургия, опус 29, написанная им в 1902 году для большого, сильного хора. Особенное внимание в этой литургии привлекло "Верую...", получившее громадное распространение. В этом "Верую..." Гречанинов поручил альту читать текст Символа Веры, причем, хор создает этому чтению гармонический фон: он протяжно поет слово "верую", ("исповедую", "чаю") на соответственно меняющихся аккордах. Получилось замечательное, еще до тех пор никем не применявшееся сочетание простой, почти что традиционной псалмодии и хорового, напоминающего орган, пения хора. Все внимание слушателей сосредотачивается на тексте; аккордовый фон совершенно не отвлекает внимания. Это "Верую..." прочно вошло в обиход многих русских церковных хоров и напето на многих граммофонных пластинках.

Музыка Гречанинова постоянно звучала на концертах, нередко в исполнении автора. quot;Многописание", как бы компенсировавшее поздний приход к творчеству, было характерно для композитора на протяжении всей его жизни.

Гречанинов отличался разносторонними дарованиями: он сочинял быстро и в разных жанрах, был прекрасным педагогом, дирижером хора и оркестра, аккомпанировал, выступал в ансамблях.

Февральскую революцию Гречанинов встретил, как и полагалось русскому интеллигенту, с восторгом. Он даже написал в ее честь гимн - "Гимн Свободной России", текст которого написал совместно с Константином Бальмонтом. Это был не первый опыт: еще в 1905 году Гречанинов собирал деньги в пользу семей погибших рабочих и сочинил "Похоронный марш" памяти Николая Баумана. "В этом [политическом] отношении я с гордостью могу сказать, что я всегда шел впереди всех; первый всегда всех будоражил, первый всегда подписывал всякие резолюции и т. д.", - писал он в тот период другу.

В 1917 году отрезвление пришло скоро. После ноябрьских событий в Москве он писал: "Москва ранена, святотатственно оскорблена ее святыня. Без боли в сердце невозможно сейчас думать о Москве. Успенский собор с зияющими отверстиями в куполе, Беклемишева башня - без головы. Сильно пострадали Никольские ворота. А ужасная картина, которую представляют из себя Никитские ворота, не подлежит описанию. <...> Одно зло родит другое, и не видно конца всем ужасам. Но если меня спросить, - может быть, лучше, если бы не было мартовской революции, - я отвечу: нет. Все же сдвиг должен был произойти".

Дальше, по выражению Гречанинова, "пришли холод, голод и почти полное исчезновение духовной жизни". Тем не менее он не потерял бодрости духа и продолжал работать: в дни большевистского восстания в Москве, под звуки выстрелов сочинялась литургия, в 1919 году была написана Скрипичная соната, в 1920-м началась работа над Третьей симфонией, в 1923-м - над Четвертой. Гречанинов зарабатывал на жизнь преподаванием, концертами-лекциями, летом вел хоровое пение в детских колониях, даже выезжал с авторскими концертами в разные города. С помощью зарубежных друзей ему удалось в 1922 году совершить путешествие в Лондон, где он получил предложение дать совместно с певицей Т.А. Макухиной несколько концертов в разных городах Европы. В октябре 1924 года в Москве отмечалось шестидесятилетие Гречанинова: в праздновании приняли участие известный церковный хор И.И. Юхова и детский хор школ Гнесиных и Беркман. Тогда же зарубежные друзья предложили Гречанинову еще одну концертную поездку.

Больше в Россию он не вернулся, хотя сохранял советский паспорт и, заботясь об оставшихся в России близких, старался ни в чем не нарушить лояльности по отношению к советской власти. В многочисленных письмах - к друзьям и официальных, связанных с изданием его сочинений в России, выплатой гонорара и т. д., он объяснял невозможность вернуться, с одной стороны, слабостью здоровья и возрастом - своим и жены, семейными обстоятельствами - все дети Марии Григорьевны от первого брака жили за рубежом, а с другой стороны - своей невостребованностью в России как духовного композитора, автора музыки гонимой церкви. "Я часто жестоко тоскую здесь по всем близким, но как хорошо, что я здесь. В Москве за свои духовные сочинения я, вероятно, был бы лишенцем".

С 1925 по 1939 год композитор живет в Париже, а затем переезжает в США. В эмиграции он продолжал (но очень мало) писать произведения для церковных хоров, но печатать их ему уже не удавалось. В 1917 году им была написана "Литургия демественная" опус 79, для солистов, тенора и баса, хора, струнного оркестра, органа и арф. Ее концертное исполнение состоялось уже за границей, в 1926 году. Необычность этого произведения, наряду с демественными напевами и богослужебными текстами, использующего весьма современные музыкальные приемы, у многих вызвала неприятие его в качестве церковного, т.е. предназначенного для молитвы поскольку оно не укладывалось в рамки исторически сложившегося типа церковного пения. С другой стороны, несомненен религиозный характер демественной литургии, так что она пользуется заслуженной популярностью и сейчас.

Кроме православной церковной музыки, он сочинил ряд католических месс и мотетов, а также духовные хоры на английские тексты.

Незадолго до своей кончины, в 1943 году, Гречанинов написал для смешанного хора литургию, опус 177, N 4, названную им "Новый Обиход".

Одно из своих последних крупных произведений кантату "К победе" композитор посвятил в 1943 году победам Советской армии в Великой Отечественной войне.

Умер Гречанинов в Нью-Йорке 4 января 1956 года в возрасте 92 лет.